Крылья страха - Страница 97

– Ты думаешь, что здесь могли быть замешаны Соболев, Вартанов и Берестов?

– А почему бы и нет? Посмотри, какие маленькие рубашки мы нашли в шкафу… Здесь наверняка была Рита… Ей тринадцать лет, Саше тоже было тринадцать…

– Ты предлагаешь встретиться с этой самой Ириной?

– Конечно! Только чувствую, что мы опоздали.

* * *

Она оказалась права. Ирина Сконженко, одноклассница погибшей Саши Ласкиной, уже полгода назад уехала из города. Об этом Юле и Игорю сказала женщина, снимавшая теперь квартиру, в которой раньше жила семья Сконженко.

– А куда они все уехали?

– Они купили дом в Поливановке и переехали туда еще весной…

– И Ирина с ними?

– Ну да, муж с женой и дочерью…

Юля из машины связалась с Корниловым и попросила его выяснить адрес в Поливановке, куда переехала семья Сконженко. Она бы не стала обращаться к нему, если бы не чувствовала, что находится где-то совсем близко от цели. Ее вполне удовлетворила бы работа Щукиной в этом направлении. Но с семьей Сконженко Юля связывала не только смерть Саши Ласкиной, но и убийства Соболева и его друзей…

Наверное, поэтому она не удивилась, когда через полтора часа, уже в агентство, ей позвонил Корнилов и сказал, что отец и мать Сконженко сейчас действительно проживают в Поливановке в собственном доме, но только без дочери: Ирина Сконженко, тринадцати лет, пропала еще полгода тому назад… Оказывается, об этом писалось в газетах, а розыскной материал по этому делу сейчас находится в областном УВД, куда Корнилов посоветовал ей съездить, чтобы ознакомиться с ним.

– Думаешь, это связано с Ласкиной? – спросил он прямо.

– Вы что, мысли читаете на расстоянии?

– Вот уж нет… Я такими способностями не обладаю, просто, насколько мне известно, эту девицу искали именно в связи с тем, что она была подружкой Ласкиной… Я имею в виду версии, которые прорабатывались в уголовном розыске по делу о ее исчезновении. Ведь это именно она рассказала про убитую подружку то, что вывело из себя родителей Ласкиной. Я очень хорошо помню это дело, думаю, что и ты его не забыла.

– Да уж, это вы верно заметили. Вот и я сейчас намереваюсь пройтись по чужим следам, глядишь, и найду что-нибудь… Кстати, у меня для вас есть кое-что интересное…

– Так подъезжай…

– Хорошо, сейчас приеду. А вы не могли бы послать в управление своего помощника, чтобы он привез мне дело Сконженко? Честное слово, здесь медлить нельзя… Дорога каждая минута.

– Так и быть… Приезжай, я тебя буду ждать.

Через сорок минут она уже входила в кабинет старшего следователя прокуратуры Виктора Львовича Корнилова.

– Присаживайся, сейчас вернется Сергей, и ты сможешь ознакомиться с материалами дела. Чайку выпьешь?

Юля смотрела на худое со впалыми щеками лицо Корнилова, на его морщины, которыми была изрыта вся кожа вокруг глаз и рта, и вдруг поймала себя на мысли, что видит перед собой человека, в тысячу раз опытнее и умнее ее, настоящего профессионала, волка… И сразу почувствовала себя совершенно слабой и беспомощной.

– Ну что там у тебя? Нашла убийцу Садовниковых?

– Нашла, – сказала она как можно спокойнее. – Но мне еще понадобится время, чтобы доказать это.

Корнилов широко раскрыл глаза и, склонив голову набок, с некоторым недоверием посмотрел на Юлю:

– Ты? Нашла? Убийцу?

– А что, не похоже?

– Блефуешь?

– Не знаю… – она и сама не смогла бы объяснить, зачем вообще сказала, что нашла убийцу. Это теперь даже шуткой невозможно назвать. Так, ребячество какое-то, «детский сад на лужайке». – А вы по-прежнему считаете, что Лору убил ее муж?

– Видишь ли, дело настолько сложное и одновременно простое, что у нас мнения разделились – пятьдесят на пятьдесят: это могло быть и самоубийство, и убийство. Но если это убийство, то убийство настолько дерзкое и совершено оно настолько профессионально, что найти того, кто это сделал, почти невозможно. Ну посуди сама: пистолет, которым были произведены выстрелы, принадлежал Сергею Садовникову, на нем мы нашли отпечатки пальцев только его и Лоры. На посуде, мебели, дверях и прочих предметах – отпечатки Лоры, самого Сергея да их знакомой Полины Песковой, которая никак не могла совершить это преступление, поскольку в это время находилась… ты уж меня извини… у твоего шефа, Крымова… Разве это не алиби?

Юля похолодела. Значит, она была права – Крымов приходил к Корнилову и поил его коньяком, внушая ему мысль о том, что в ночь с 27 на 28 сентября Полина была у него дома… И, похоже, ему удалось убедить Виктора Львовича в непричастности Полины к убийству… Разве может теперь она, Юлия Земцова, в создавшейся ситуации, в которой она выступает прежде всего как бывшая любовница Крымова, рассказать Корнилову о своем разговоре с Полиной, о том, что Полина ПРИСУТСТВОВАЛА в ту ночь в квартире Садовниковых, провела какое-то время под кухонным столом и даже слышала, когда приходил и уходил убийца… Больше того – она слышала и звуки выстрелов!

В который раз уже Юля упрекала себя за то, что позволила Песковой прятаться в своей квартире.

– Ты о чем-то задумалась? – Корнилов тронул ее за руку, пытаясь вернуть в действительность. – Очнись. Смотри, кто к нам пришел!

Юля вздрогнула и повернула голову: в кабинете, кроме нее и Корнилова, присутствовал высокий тоненький паренек в сером костюмчике. «Помощник».

– Спасибо, – Корнилов сделал знак, и помощник вышел из кабинета. На столе появилась толстая коричневая папка. – Ну вот, сиди, изучай… Может, в голову что-нибудь свежее и придет… А что касается нашего с тобой телефонного разговора… Помнишь, ты тогда спросила меня, кто на меня давит или что-то в этом роде… Так вот, я отвечу тебе прямо: на меня ДАВЯТ всю мою сознательную жизнь. И это не касается какого-то конкретного случая. В нашем городе в последнее время совершается много преступлений, много убийств… И не тебе рассказывать, как порой сложно складывается ситуация, когда нет ни одной зацепки, ничего… Сколько на моей шее уже таких дел! Если бы ты работала в нашей системе, то сама бы почувствовала всю тяжесть этого, так сказать, давления… И это при том, что раскрываемость у нас в этом году неплохая… Меня действительно пригласил к себе Сырцов, задал несколько вопросов, после чего просто, откровенно говоря, махнул рукой… Мол, все основания для того, чтобы считать это самоубийством, налицо…