Крылья страха - Страница 19

Лору Юля узнала сразу же по длинным белым волосам, свисавшим со стола и казавшимся такими же безжизненными, как распростертое на столе обнаженное тело. Посиневшее лицо с остатками запекшейся крови, полуприкрытые глаза…

– Лора, – Анна рванулась к ней и, к удивлению всех присутствующих, склонилась прямо к лицу убитой и прижалась щекой к ее щеке. – Боже мой, Лора. Бедняжечка, – и она разрыдалась.

Гусарова тоже подошла и почему-то взяла руку мертвой подруги в свою руку и приподняла, словно желая, чтобы Лора открыла глаза и поднялась со своего ледяного ложа.

– Это она? – спросила Юля хрипловатым от волнения голосом. Тошнота почему-то прошла. Ей тоже хотелось плакать.

– Это Лариса Садовникова, – повернувшись, очень серьезно сказала Чайкину Анна. – Это точно она. В этом не может быть никаких сомнений.

Чайкин поджал губы и кивнул.

– Пуля прошла навылет, – дрогнувшим голосом проговорила Светлана, осматривая голову Лоры. – Неужели это сделал Сергей?

– А он мог? – спросила Юля.

– Разве что из ревности. Но тогда кто же убил его? Он сам? Какая нелепость! Разве что он узнал…

Юля повернулась и увидела, что Анна резко дернула Гусарову за руку. «Проговорилась…»

На Сергея смотрели не так долго. Отошли.

– Ты когда начнешь вскрытие? – спросила Юля Чайкина.

– Да сейчас же и начну. Вот только приму на грудь да закушу «Таллинской» колбаской. Это тебе Крымов сказал про «Таллинскую»?

– А то кто же. Спасибо. Завтра вечером к тебе приедет Надя, хорошо?

– Ты скажи ей, что она может приезжать ко мне хоть сейчас, места здесь много.

– Хорошо, я ей так и передам.

Женщины поджидали ее на улице.

– Я должна извиниться перед вами, – сказала Анна, обращаясь к Юле. – Я вела себя как свинья. Мы вот тут поговорили со Светой. Может, и правда у Лоры крыша поехала. Но, поверьте, ничего такого я за ней не наблюдала.

– Вы понимаете, в чем еще дело. Лора ведь просила меня найти семью, в которой она жила раньше… Она сказала, что у нее как будто были дети.

– Она не рожала, это совершенно точно. И ни разу не беременела. В смысле не делала аборта. Откуда тогда дети?

– А оттуда, что она могла все это придумать, – вставила Гусарова, ежась от ветра. Ее знобило с похмелья.

В машине Юля спросила:

– Света, вы сейчас проговорились, когда произнесли фразу: «Разве что он узнал…» Вас еще Анна дернула за руку. Почему вы не хотите мне рассказать о Лоре правду? Ведь вы что-то скрываете от меня. Это, конечно, ваше дело.

– Понимаете, – перебила ее Анна, – Лору уже все равно не воскресишь.

– То есть вы хотите этим сказать, что вам все равно, кто убил Лору?

– А почему вы решили, что ее кто-то убил? Это двойное самоубийство… по договоренности. Такое бывает…

– Вы думаете, что все произошло именно так?

Но ей никто ничего не ответил.

* * *

В семь часов Юля уже звонила в квартиру Сотниковых. И хотя физически она чувствовала себя ужасно, в душе она радовалась такой резкой перемене в себе. Сегодняшний день ей не забыть никогда. Первые, хоть и маленькие, победы над собой придали ей уверенности, и потому, войдя в квартиру Сотниковых, предъявив свое удостоверение и увидев перед собой большеглазого мальчика Володю, Юля решила немного поблефовать. Но для начала она сказала родителям, что хочет побеседовать с Володей наедине. Их оставили в его комнате и ушли, взволнованные столь поздним визитом частного детектива.

Володя был нескладным прыщавым подростком с темными красивыми глазами и тонкими темно-красными воспаленными губами. На нем были синие потертые джинсы, тонкий белый свитерок и голубая джинсовая куртка.

– Я знаю, что с тобой сегодня говорил Крымов. Пойми, если ты будешь молчать, мы будем вынуждены принять соответствующие меры.

– А что вы от меня хотите? – у него был грубый, но еще не оформившийся голос. Тринадцать лет, восьмой класс – он был еще совсем ребенком.

– Мы хотим, чтобы ты рассказал, где и с кем Рита Басс проводила время, заявляя своим родителям, что ходит на уроки английского.

– Но я уже говорил вашему сотруднику, что провожал Риту только до ее дома, а после этого возвращался к себе. Я ничего не знаю. Мне уже несколько раз звонила тетя Марта, она мне угрожала, сказала, что заявит на меня в милицию. Но я и правда ничего не знаю про Риту.

– Понимаешь, в чем дело, Володя. Перед уходом из дома Рита взяла теплые вещи. Она могла это сделать только по одной причине: она ушла из дома сознательно. Но ей всего тринадцать лет, и если окажется, что ты знал, с кем она встречается, и не сказал нам об этом, а потом с ней что-нибудь случится, то ты будешь виноват. Я не могу, конечно, заставить тебя сказать то, о чем ты умалчиваешь. Но ты же не маленький, ты читаешь газеты, смотришь по телевизору криминальную хронику. Ты знаешь, сколько трупов находят по весне в посадках и дачных поселках. Риту надо вернуть домой во что бы то ни стало.

Она смотрела на подростка и чувствовала, что он что-то скрывает. Скорее всего Рита предпочла другого, быть может, более взрослого парня. И как ему признаться в этом? Это все равно что расписаться в собственной несостоятельности, слабости. Она понимала его.

– Значит, ты ничего не скажешь?

– Вы неправильно ставите вопрос. Ничего не знаешь – вот это было бы правильно. Но я действительно ничего не знаю. И если Марго ушла из дома, значит, ей там все обрыдло. Я бы и сам ушел, если бы было куда.

Это были последние слова, произнесенные Володей Сотниковым. Больше он не проронил ни звука.

«…если бы было куда…» Юля несколько раз повторила эту фразу вслух, уже находясь в машине. Неужели этим он хотел сказать, что Рите БЫЛО куда идти? Дача?